Дорога в Русь. Фэнтези - Владимир Макарченко

– Руками воинов твоих! – Отвечала девушка. – За то и благодарит тебя. Дочь твою в жертву наметил. Почему не свою? В девках засиделась. А тут родство такое славное. Отцу помощь. Почему не она?! Жаль, что не дожила до того моя добрая матушка.

Слова дочери болью отразились на лице отца.

– Я давал клятву перед богами на верное служения брату. Обещал не жалеть ничего…

– И никого? – Вставила дочь. – Из-за него погибла моя мать, когда чудяне напали на наш обоз, а он не прислал подкрепление. Ты рубился, держа меня на руке. Почему он не пришел на помощь?! Готовил врагу засаду? Смешно, отец!

– Ты не вернешься? – Неожиданно дрожащим голосом спросил отец.

– Пока нет. Пока мой дядя будет править в нашей земле. Я останусь с Аскольдом. Я выбрала себе эту судьбу, отец.

– Видишь, воевода, твою дочь никто не похищал. Она просит защиты и крова вместе со своим женихом. Она дочь великого воина и невеста славного витязя. Могу ли я отказать им в таком случае? Нет. Закон гостеприимства обязывает меня, как и любого вождя, дать защиту и кров своим гостям на то время, какое им потребуется. И я беру их под свою руку. – Боярин твердо высказал свое справедливое решение.

– И не боишься набега? – Удивился Ольх.

– Даже, если бы боялся!

– Вижу, что могу доверить тебе судьбу своей дочери. Вверяю тебе ее и Аскольда! Пусть будет так! Прости, дочь, что не могу обнять тебя. Воины не поймут, если вы подойдете ко мне. Может завязаться ненужная теперь схватка и пролиться кровь. Прости… Держи вот! – Ольх взмахнул рукой и к ногам девушки упал перстень с красным камнем, которым очень дорожил отец, как памятью о погибшей жене.

– Прости и ты меня, отец! – Девушка зарыдала, уткнувшись лицом в грудь боярина.

Ольх, еле передвигая ноги, словно на его плечи положили по кулю с песком, добрел до своего коня. Воины помогли ему взобраться в седло, словно это был не грозный воевода, который умел вскакивать в седло и на ходу. О чем-то сказав воинам, Ольх махнул рукой. Всадники скрылись за перелеском.

Рыжий Медведь самолично разодрал на части жареного гуся и положил одну из них перед маленьким, сухоньким старичком с длинной белой шевелюрой, клочками торчащей из-под какого-то странного колпака, напяленного на голову. Буйная поросль седых усов и бороды указывала на то, что старичок давно уже не стриг своих волос. На нем была надета не менее странная, чем колпак, неведомая в здешних краях одежда. Короткая курточка без рукавов, расшитая какими-то узорами. Алая рубаха из какой-то блестящей материи. Возникающие на ткани складки напоминали собой маленькие волны. Широченные штаны из такой же ткани, только черного цвета были перехвачены по талии широким кожаным поясом, из-за которого торчали рукояти двух ножей, заткнутых наперекрест. Штанины были заправлены в короткие сапожки с широкими голенищами, носы которых были загнуты вверх.

– Отведай, Салам. Сам подстрелил. Хорош гусак. – Громадный хозяин навис над маленьким гостем. – На сытый живот и думка идет. Поговорить мне с тобой, гость ты мой любезный, надо.

– Зачем же откладывать? Я уже знаю, зачем понадобился. Присядь, Медведь. Свет заслоняешь. А мне к костям-пророчицам обращаться надо. Здесь свет надобен. Каждая мелочь – тайна будущего. Один миг, и уже годы проглядели. Так-то! – Произнося эти слова, старичок отодвинул блюдо с куском гусятины и достал из-за пазухи какой-то кожаный мешочек. – Подпали еще лучин. Смотреть в будущее буду.

Старичок извлек из мешочка несколько тонких костяных пластинок с вязью знаков на них. Знаки были странные. Ложились по косточкам ровными змейками. Старичок зажал их в сомкнутых ладонях, воздел к потолку странно выпученные глаза и прокричал трижды непонятные Медведю слова. Стены комнаты вмиг пропали и Медведь со старичком словно повисли в воздухе ночи, окруженные горящими лучинами.

– Подставь ладони и замри! – Скомандовал Салам.

Медведь сомкнул свои широченные ладони и сунул их к лицу Салама. Тот потряс своими кулачками и бросил на подставленные ладони косточки с письменами.

– Возвращается брат твой. Без беглецов возвращается. Будет врать, что потерял след их. Не верь. Только, не лезь на рожон и ссору не затевай! Сделай вид, мол, поверил. Нельзя тебе ссориться с любимцем воинов твоих накануне больших дел…

– Это о чем ты там! – Перебил Медведь Салама. – Какие еще большие дела?

– Сосед наш согласится ли на замену обещанной невесты? Вижу, не очень охотно. Обиду на тебя затаит и поводом к нападению на тебя этот момент изберет. Но, коли знаешь, что впереди ожидает, всегда можно и подправить что-то. Схитри пред ним. Скажи, что сам породниться решил и дочь свою за него отдать хочешь. А прежняя невеста, она не ровня жениху и тобой простому воину отдана, чтобы нос не задирала. Твоей же войны с соседом тогда не вижу…

– Ты хочешь, чтобы я дикарю этому свою дочь?! – Медведь так саданул кулаком по столешнице, что подпрыгнули миски с жареной птицей.

– Что ты наделал! Что ты наделал! – Завопил Салам, ползая по полу и собирая разлетевшиеся кости. Теперь мы не узнаем ничего больше. Ты закрыл дверь в будущее!

– Как же так?! – Медведь в отчаянии запустил обе пятерни в густую черную шевелюру на своей голове. – Придумай что-нибудь! Может завтра…

– Все. Больше я уже ничего не смогу. – Развел руками старичок, пряча мешочек с костями за пазуху.

– И что меня ждет? – С надеждой вопросил Медведь.

– Теперь оно само себя покажет. Для нас с тобой это уже тайна.

– А как с дочкой?

– Готовь приданое. В ней теперь вся твоя надежда на мир. Посылай гонцов к соседу. Согласится.

– Какой же ты колдун, когда других способов ответы находить не имеешь?

– Ответы находить я тебе всегда помогу. Это – дело не сложное. А вот судьбу свою на долгий срок узнать через меня не надейся. Захлопнул ты ход. Сам захлопнул. Видать, такова воля богов твоих. А может и не богов. Может, кто из обиженных тобой через иных магов и ведунов порог тебе поставил. Жизнь покажет. Коли есть чьи-то черные дела, обязательно почувствую и узнаю о творце их. Позволь покинуть тебя. Стар стал. А дел много еще. Снов тебе хороших!

С осени до весны мир с соседом был обеспечен.. Взял он дочь. Даже приданого большого не затребовал. А своему воеводе высказал:

– Весной солнце землю подсушит. Корм коням свежий прорастет. Тогда и востребуем у тестюшки то, от чего сейчас отступили. А заодно и землицы его к своим прирастим. Даст клятву на послушание и верность, тогда оставим правителем в земле его. Но оброком тяжким обложим.

Глава 2. Перемены

За то и любил боярин Славутич знахаря Сухача, что не раз поворачивал тот в обрат тропинки воинов, в подземный мир уходящих. Смешон он на вид. Длинен и тонок, как жердь. Самого рослого Славутича на две головы выше. А в плечах узок, словно малец десяти годов. Длинные, худые ручищи чуть до колен не дотягивали. Внизу же венчались пучками длинных растопыренных пальцев, напоминавших выдернутые из земли коренья. Синие, опушенные рядами густых ресниц, глаза, казалось, занимали половину его лица, глядя на мир с детской доверчивостью. Сила же в теле этом была необычайная. У всех на памяти было, как свернул быку шею, когда тот, озверев, на мальчонку бросился. Казалось, переломит мычащая громадина Сухача пополам. Ан, нет! Уцепился тот пальцами-корнями в бычиные рога, с места не двинулся. А потом… Бык и мыкнуть напоследок не успел. Сухач же, пряча глаза от произносящих похвалы и благодарности, покраснел, как девица, и трусцой покинул место своего подвига. Таков был этот знахарь!

– Ты уж мне парня на ноги поставь, Сухач. По старой нашей дружбе сил не пожалей. Коли что надобно, скажи. Все будет. – Славутич поглаживал волосы Аскольда, уложенного на мягкую перину. – Такой воин нам нужен. Один супротив всех… Это же какую смелость иметь надо?!

– Поставлю, боярин, будь уверен. Кровушки много пролил, верно. Но, главная жила цела. А от нее и возврат здоровья пойдет. Он еще помашет мечом своим. – Заверял Сухач, вливая ложкой в рот Аскольду какую-то тягучую и пахучую смесь. – Сейчас раны снадобьями обложу. Не заметишь, как и зарубцуются. Силен дух его. К жизни тянется. Мое дело, только подсобить. А невеста его, гляжу, твоей Лучинке больно приглянулась? Все возле себя держит да беседы ведет.

– Их дело – бабье. Ты мне воина на ноги поставь.

– Думаю, изменится что-то в доме твоем…

– Это тебе петух на заре прокукарекал?

– Нет. Иные подсказчики у меня есть. Тебе-то известно. От тебя не таюсь, что не знахарством единым в жизни промышляю. Потому и осел возле тебя, что угодно так советчикам моим. Служить тебе поставлен.

– Мне твои подсказчики не ведомы.

– Может и славно то. – Загадочно пробурчал себе под нос Сухач. – Потому-то и я здесь теперь.